Ему приснилась посуточная аренда квартир в Киеве — когда-то он зарабатывал на жизнь риэлтером, а сегодня..... Будильник так и не зазвонил, но Олег проснулся, сам. Он всегда просыпался сам. А будильник—так... Все-таки хоть какой-нибудь живой звук с утра в холостяцкой квартире — своей собственной.
Когда-то, давным-давно, целых два года тому назад Олег даже и не помышлял о том, что будет жить один. Его вполне устраивала семья из двух самых любимых женщин - бабушки и мамы. Но однажды мама сказала: “Все, Хватит! Я чувствую себя виноватой, что мы вырастили из тебя не мужчину, а лучшую подружку для всех твоих знакомых девушек. Разъезжаемся. Будешь жить один, а к нам приходить в гости”. Сначала Олег возражал, говорил, что для него лучше было бы снять квартиру в Киеве, но Наталью Георгиевну не переубедишь.
Сначала Олежка подумал было, что это очередная мамина революция наподобие перестановки мебели. Наталье Георгиевне, очевидно, было мало физической и эмоциональной нагрузки у операционного стола. Она была самой ловкой, самой знающей операционной сестрой во всем хирургическом отделении института микрососудистой хирургии. И после уколов, капельниц и многочасовых пришиваний чьих-то пальцев у мамы еще хватало сил бегать на оптовый рынок за овощами для аджики или переклеивать еще нестарые обои, или в который раз до блеска мыть окна.
Если ничего такого не надо было делать, мама ехала к сестре в другой город и наводила порядки там. Вот когда всех трясло! Мамина сестра была нормальным человеком и не увлекалась стиркой штор через каждые десять дней, поэтому приезд Натальи Георгиевны был сущим наказанием для Елены Георгиевны.
Единственное, чего не удалось бравой медсестре — так это обучить собственного сына мужской домашней работе. Здесь она потерпела полное фиаско, потому что Олег чувствовал стойкое отвращение к ковырянию в утюгах, розетках и прочих нужных принадлежностях быта. Каждый раз в этом месте прокручивался один и тот же сценарий: мама хитрила и делала вид, что она слабая женщина и потому починить сама не может. Олег не хитрил. Он просто с ослиным упрямством изрекал свое “не буду”. Ни уговоры, ни угрозы не действовали. В конце концов, мама вздыхала и начинала возиться сама. Она лихо зачищала проводки ножом, устраивая им самую настоящую микрохирургию, а потом прикручивала туда, куда следует. При этом она искренне жалела своего непутевого сына, который, вместо того чтобы научиться держать стамеску в руках, рисовал. У него была своя студия, которую он обрел путем аренды квартиры посуточно Киев. Конечно, акварели были потрясающие, но жизнь — она, же не сплошная картина.
Journal information